На посвящение в колледжан...

Это всё про наш класс... Туповато, но забавно и мы молодцы хотябы потому, что 10Б вообще ничего не сделал

Две Оксаны ходят парой,
Санитары две Оксаны,
Аня тоже санитар.
Санитар – великий дар!

Владик местный клоун наш
Знает даже Победаш!

Тема – это наш финтер
Пас, рывок, удар и гол!

Влад, Артём, сидят вдвоём:
Владу нравится Артём
Жаль Данилка обделён -
Было б веселей втроём!

Хотя нет, не обделен
Ведь сидит с Алёнкой (это я) он –
Математики вдвоем
Но оценки не фонтан

Аня ведь у нас ботан
Деньги с нас дерет несчадно
Обдирает беспощадно

Женя добрая душа
Помогает без гроша

Лиза с Дашею трещат
На уроках не молчат

Поля с Олей здесь недавно
Но проводят время славно.
Из лицея к нам пришли
Новую семью нашли.

Вот отец и дочь стоят
И усами шевелят
То Виктор, и то Евгенья
Что же здесь за представленье?!?!

Ленка с Настей хороши
Зажигают – хоть туши!

В общем – классные друзья
Все друг другу мы семья!

---

Про дорогу в колледж...

На уроке литературы мы баловались)
Представьте себе, этого от нас хотела сама преподаватель)))
Вах, я щаслива с такими людьми учиться ^_^
прям Царскосельский лицей - сплошняком гумунитарий, стихи и языки

Итак, она попросила нас написать стишок про то, как мы каждое утро добираемся до колледжа) притом на манер Пушкина
Я как всегда слошарила и написала мальсть не то, что надо, но её вполне устроило)))

Итак, каждое утро...

Зажёгся красками светильник,
Убив мой безмятежный сон.
Биланом исполнЁн будильник,
Что полетел с ноги в балкон.

Вскочил, лишь щётку взяв в охапку,
И как Иван (посажен на кол),
Лежат штаны, футболка, шапка,
Что я вчера повесил на пол.

И я, прижатый фэйсом к стенке,
Как мимолётное виденье,
Стоял, зажат, под лозунгом
"Уральские пельмени".

Играючи звенел трамвай,
И басом вторила старушка,
Вкушая этот каравай -
Ах, выпьем, няня, где же кружка?!

В глуши, во мраке заточенья,
Идёт она на голос мой.
Пробравшейся сквозь все виденья
Покажешь смело проездной.

И вот - удача - выход твой!
Локтём орудуешь умело,
Не замечая за собой,
Как тихо гневом всё горело.

с рифмой по строфам, конечно, запара, но суть, надеюсь, понятна. ^_^

---

Пора.

Это я писала на литературе, не смущаясь того, что шёл зачёт ^_^
который у меня благополучно не приняли и перенесли его на завтра
эти рифмы хуже предыдущих, но тоже имеют свой смысл...

Если ты не забыл мои нежные руки,
Сладострастные взгляды и звёзды в глазах,
Ту слепую влюблённость, принесшую муки,
Эти мёртвые звуки
Напомни сейчас.

Не создАл ли ты сам ту иллюзию света,
Что писала апокриф на думу твою?
Почему на коленях бескрайнего лета
Песнь немого поэта
Беззвучно пою?

Возродить белым счастьем, что правило прежде,
Волчью преданность в сердце, святую любовь,
Попытаешься вновь. И срывая одежды,
Убивая надежды,
Мы падаем вновь.

Боль, холодным влеченьем, пленяла сознанье,
Убивая сомненья, рождается долг.
- Пусть тебя не тревожат ночные признанья!
Причиняя страданья,
Раскаялся Волк.

Если помнишь историю этой разлуки,
Измождённые взгляды затухнувших глаз,
То пора отпустить ненавистные руки:
Эти мёртвые звуки
Напомни сейчас.

---

Волк.

Написала на паре МХК, ибо кроме как сидеть и слушать - там было заняться нечем. От этого клонило в сон - пришлось развлекаться)
Двумя партами подбирали рифму к слову "Дорога" и "Лапы"
Вот... кажется, что-то как всегда ненормальное, кровавое, но мне нравится...

***
Не зная куда, убегала дорога,
Неся безнадёжно в нелепую даль.
Не видя печали, лишь изредко строго
Играя немного
Колечила сталь.

До крови избиты могучие лапы
Стекает несмелая волчья слеза.
Свободная пасть, осквернённая кляпом,
Смиренным вольтрапом
Скрывает глаза.

Убитый кровавым бесчувственным горем,
Неся за собой (добровольный ли?) грех,
Идёт, покоряя песчаное море.
Вся жизнь под паролем
Внегласных утех.

Смеясь, угасая о думах своих,
На этой войне молодой и жестокой,
В душе тихий голос по-малу утих:
Чужой средь чужих -
Упал, Одинокий.

Не зная куда, убегала дорога,
Тревожа безжалостно крепкий капкан,
Скрывая упавших посланников Бога,
Смущённо, но строго
Рыдает Афган.

---

Человек человеку враг, а зомби зомби зомби

---

Основы перевода

У нас суперский преподаватель - Дмитрий Иванович Победаш
Если вы когда-то в жизни встречали этого странного человека, то наверняка запомнили навсегда

В эти несколько месяцев, условно названных нами первой четвертью, мы занимались с ним такими вещами О_О...какими редко занимаются профессора со студентами... к сожалению, ведь это очень приятно!
It's so cool!!!
But I don't know what you thought about O_O
Мы писали стихи! ^_^
Это было очень весело... поэтому его пары мы старались не пропускать

В общем, So, я поделюсь парочкой своих творений на его уроках)

1. Сначала мы придумывали ЛимЕрики
Это стихи со следующей схемой рифм:

--------a
--------a
--b
--b
--------a

Вот что из этого вышло:

Маленький мальчик купил самокат,
Он задирал всех дворовых ребят.
Они посмеялись,
Колёса сломались -
Больше в деревне столбы не стоят.

Естесственно, это (с)пёртое творение у народного творчества наших предков.
Дальше. как говорит любимый Победаш, хуже.
Мой экспромт.

Продвинутый РЭПер - тинейджер конкретный,
Писал свои тексты на крыше заветной.
Но кАкнула птица -
Пора разозлиться.
На крыше дымок шашлыка неприметный.

2. Он дал нам предложение и доказал, что вовсе не обязательно понимать о чём текст, чтобы понять его суть.
Here it is:

Глокая куздра штеко будланула бокра и кудрячит бокрёнка

Шедевр, ящетаю ^_^

3. Нужно было придумать стихотворение на следующую схему рифм:

-------------------------a
-------------------------b
-------------------------a
-------------------------b

-------------------------c
-------------------------d
-------------------------c
-------------------------d

-------------------------e
-------------------------f
-------------------------e
-------------------------f

-------------------------k
-------------------------k

У меня вышло что-то весьма трагичное, оставляющее желать лучшего

Тёмной ночью вековой,
На закате чёрном,
Бродят волки под луной,
На лугу просторном.

Тихий дождик за горами
Притаился тучей.
Ждал беспечной встречи с нами -
Ему б только случай.

Капли стукнулись о землю,
Мир затих во тьме,
Только тихо ему внемлет
Сердце, что во мне.

Так осенней ночью, строгий,
Волк заплакал одинокий.

О_О о как. OMG.
(надеюсь, никто не сомневался, что я буду писать о волках ^_^)

4. Мы должны были перевести с английского языка Лимерик на русский с сохранением рифмы
ЭЭЭээээ??? - подумали многие из нас
Впрочем, у многих получилось весьма неплохо
Я даже получила зачёт *юххууу*

There was an old man of Calcutta,
Who coated his tonsils with butter;
Thus converting his snore
From a thunderous roar
To a soft oleaginous mutter.

Был один старик с Калькутты,
Он пил масло каждым утром;
Превратился его храп
В голос зверя, что озяб, -
Маслянистый голос - это вам не пудра!

5. Если вдруг появится желание, то милости прошу - вот вам Лимерик, переводите наздоровье!

Two earnest young fellows named Wright
Discovered the secret of flight.
Now the earnest young crew
Of a B52
Can wipe out the world overnight.

Оставляю на ваше растерзание
поделитесь тем, что получится

---

Боже, как он прекрасен! *_____*

Эх......
Какой же он красивый!!! смазливый Мне б такого не встречала не люблю таких
Глаза глаза глаза! :3
Боже, что ты сделал со мной, СТС???
нафига дал мне узреть его?
блин *печаль* ладно, нарисуюем себе новую реальность в следующих снах следующей жизни

любоваться и пускать слюни

David Matthew Macfadyen (born 17 October 1974) is an English actor, known for his role as MI5 intelligence officer Tom Quinn in the BBC television drama series Spooks (also known as MI-5) and for starring as Fitzwilliam Darcy in the 2005 film version of Pride and Prejudice.

@музыка: OST's of Pride and Prejudice (2005)

@настроение: очень смешанное

@темы: глаза, сердце, гордость и предубеждение, David Matthew Macfadyen, красота

---

Пока...

не читай...

Он подбежал сзади, обогнал и встал перед ней стеной.
Не говоря ничего, крепко прижал её к себе, одной рукой обхватив талию, другой – мягко зарывшись в волосы.
- Я знала, что ты читаешь мой дневник.
Он долго молчал, прижимая её к себе всё сильнее.
- Я знал, что ты это скажешь.
- Отпусти.
- Пожалуйста. Ещё немного.
Она глубоко вздохнула и, с мыслями о том, что обещала себе этого не делать, обвила руки вокруг его шеи.
- Вернись, – тихо прошептал он.

Я шла по холодному серому асфальту, по которому рядом со мной громко топал голубь.
Я учусь переступать через себя. Теперь я понимаю Базарова. Нет, я не нигилист, но моя теория рушится чуть ли не также грандиозно. Оказывается, это даже больно.
Как ломка у наркомана. Когда сводит всё тело и тебя выворачивает наружу. Такая пустота, что заполнить её не может ничто. Кроме творчества.

- Не сегодня… - тихо шептал северный ветер, насвистывая траурный марш Мендельсона.



Ты проиграл.
Ты молодец..

---

наброски апокрифа (3)

глава 3

Глава 3.
Начинало вечереть, и страх от пережитого за ночь постепенно утихал. В конце концов, я уже потеряла однажды всё самое ценное: то немногое, что имела.
Думать о гибели Лермонтова, Медвежонка и Насти уже не было так мучительно. Может, от того, что со смертью двоих из них я смирилась ещё раньше. А может, они не были для меня такими уж дорогими? Вот об этом было страшно думать. И грустно, ведь глубоко в душе я понимала, что мои догадки верны.
Смерть вообще даёт много поводов для размышления.
Я вспомнила фразу из письма того человека: «…настанет день, когда живые будут завидовать мёртвым». Подумала, что умереть сейчас и вправду было бы проще всего. Какая-то часть меня даже захотела этого. Но у меня ведь есть семья. Кирилл, Химик и остальные. Нет, бросить их я не могу, ведь, возможно, для кого-то из них я тоже являюсь частью смысла жизни.
- Ал! – у самого уха позвал Антон. Мне показалось, или это дежавю?
- А! – вскрикнула я и попятилась.
Антон сделал наимилейшую улыбку и поднял руки вверх, как при аресте, со словами:
- Не бойся, не буду я тебя пугать, - он произнёс это так спокойно, так по-человечески. Совсем на него не похоже.
- У тебя что, раздвоение личности? – сощурившись, спросила я.
- Да, - без тени сомнения проговорил парень и указательным пальцем поманил за собой.
Химик ждал нас у костра, разведённого в мангале. Серёжа спал, умиротворённый и почти счастливый. Коньяк поднял ему настроение. Так уж повелось у русских людей. Стас и Кирилл сидели напротив Химика, их разделяло неяркое низкое пламя огня. Друзья смотрели вниз, не разговаривали и не шутили, как это бывало обычно. Сразу стало ясно, что что-то здесь не так.
Мы с Антоном присоединились. Получился неровный круг, впрочем огонь грех всех одинаково, и это было главным. Это в любой компании самое важное.
- Нам нужно решить, что делать дальше, - начал Химик. – На Площади нас будут ждать не дольше трёх дней. Затем с «Уральской» вышлют новую команду, если смогут собрать. У нас ведь никого из бойцов не осталось. Старики да дети. Женщин, и тех мало. Вся надежда на нас.
- Я предлагаю переночевать здесь. Мы с Килом побродили по магазину, нашли спальные мешки, уголь, так что огонь мы сможем поддерживать всю ночь, - Стас достал из-за спины рюкзак, точно такой же, как у меня.
- Да, ещё мы набрали ножей хороших, фонарей. Оружия, к сожалению, мало: пару пистолетов да патронов к ним всего с полтинник наберётся, - это уже Кирилл вытащил свой рюкзак.
Один пистолет он оставил себе, другой отдал Химику. Тот ободряюще кивнул. Каждому раздали по два ножа.
В рюкзаке Антона был сложен уголь и много пакетов с карамелью, что невольно вызывало удивление.
Я подумала, что в магазине нет оружейного отдела. И вспомнила письмо, автор которого упоминал о попытках застрелить заражённых.
- Значит, - тихо и спокойно проговорила я, - вы забрали это у того мужчины? Вы тоже их видели?
- Да, Волчонок, видели, - так же тихо ответил Стас после недолгой паузы. Кирилл недоумённо взглянул на него, но парень продолжал смотреть в пол.
- А письмо? Вы читали его письмо?
- Мы… - начал было Стас, но Кирилл его перебил:
- Какое письмо?
Антон, сидящий рядом, улыбнулся о чём-то своём. Конечно, я понимала, что Кил обманывает, но не знала что сказать, поэтому, сжав руки в кулаки, неуверенно проговорила:
- Н-ничего. И что мы будем с ними делать?
Кирилл бросил на меня хладнокровный взгляд.
- В смысле, «что»? Ничего. В груди больно кольнуло, а на глаза (ну кто бы мог подумать!) снова навернулись слёзы. По-моему, я в последнее время веля себя как тряпка. «Хватит! Я не хочу плакать!» - мелькнуло у меня в голове, и как по команде из глаза выпала слеза и горячо ударилась о коленку.
- Неужели мы ничего не предпримем? Они же тоже люди. Были… Хотя бы похоронить их мы можем? – это сугубо девчачье поведение и мне самой начинало надоедать, но бороться с ним не получалось.
Кирилл поперхнулся и, отдышавшись, поговорил:
- Ну уж нет! Мыть туалеты, стирать химзащиту и выгуливать собаку начальника – это ещё куда не шло, но вот копать земельку, пропитанную химикатами – да ни за какие коврижки! А вдруг там черви-мутанты? Или крото-носороги? Ал, это всё равно, что себе могилу рыть. А мне ещё детей рожать… Нет. Я пас, и остальным не советую.
Мы озадаченно посмотрели на товарища.
-Что?.. Ну да, у начальника был щенок.
В какой-то момент мне захотелось провалиться в пустоту и больше уже ничего не слышать. Разумеется, это не из-за новости о собаке начальника. В этот момент мне захотелось придушить друга.
- Но… - я хотела возразить, но на моё плечо легла тяжелая рука Антона. Парень молча смотрел на меня, но было ясно, что он призывает меня заткнуться в тряпочку. Грубо говоря, разумеется.
- Кил прав, Ал. Не стоит нам тревожить их тела. Там они хотя бы в безопасности от животных и людей, - поддержал Стас.
Что-то в моей голове начинало проясняться. После сказанного ребятами, я почти уже держалась их мнения. Но из гордости сочла обязательным сопротивляться до конца.
Я обратилась к наставнику:
- Химик, ну хотя бы ты? – просящее сделав кошачьи глазки из «Шрека-2», простонала я.
- Нет, Волчонок. Они правы. Будет лучше, если их не трогать. А теперь давайте-ка ложиться спать. Кирилл и Стас, проверьте все окна и двери, а то совсем не хочется стать чьим-то ужином.
- Двери и окна на месте, - подмигнул Стас.
- Очень смешно, - Химик закатил глаза и продолжил, - Мы с Антоном раздвинем несколько стеллажей, чтобы было место для общего ночлега. Волчонок останется с Терминатором. Потом разбираем спальные мешки и ложимся. Дежурить будем по одному человеку. Смена каждые полтора часа. Я первый, потто Кирилл, Стас, Антон и сначала. Единственная девушка и раненный будут набираться сил. Поясняю для особо одарённых, - наставник посмотрел на Кирилла, - Алёна и Сергей не дежурят. На рассвете собираем еды и припасов в дорогу и выдвигаемся по заданному маршруту. Действуйте.
- Спасибо за Ликбез, начальник! – съехидничал Кирилл и побежал вслед за Стасом.

- Как ты? – я заботливо погладила Серёгу по голове. Он уже очнулся, когда я подошла к нему, и выглядел намного лучше.
Терминатор огляделся и попытался встать.
- Ты что хоть? Лежи давай! – но парень не остановился. Оперевшись одной рукой о стену, он продолжал подниматься.
- Серёжа! – взмолилась я. Вот это я понимаю – живые мощи.
Тот поднял на меня свой пустой взгляд и через силу улыбнулся.
- Всё нормально. Я справлюсь, мне уже лучше, - он, сгорбившись, пошёл вдоль стены. К нему подбежал Химик и схватил за руку со словами:
- Ты с ума сошёл? Ляг, Сергей, у тебя рана не затянулась ещё до…
- Да хватит уже! – Терминатор оттолкнул капитана от себя. – Дайте человеку спокойно в туалет сходить!
Никита хотел что-то возразить, но из неоткуда рядом с ним появился Антон и схватил его за локоть.
- Ты уверен? – спустя пару секунд молчания, спросил наставник.
Антон с ухмылкой и раздражённым «пф» отвернул голову. Химик покорно кивнул и отошёл к стеллажам. Я проследила передвижение Серёги до служебного помещения, в котором он вскоре скрылся. Дальше оставалось только ждать. Конечно, Антон, вроде, уверил Химика, что парень вернётся, но с другой стороны – кто знает, что у этого существа на уме? Опять же, есть свои плюсы: у меня будет повод его убить.

- Лови его! Вон он! – крикнул в соседнем отделе Кирилл.
- Вон ещё один! Кил, справа! С другого права! – закричал Стас.
В наш зал вбежало два больших лохматых существа, отдалённо напоминавших собак (нет, что вы, это не Кирилл и Стас). Они как раз вбежали следом.
- Химик, Ал! Ловите их! – прорычал Кирилл.
Между витрин резво носились две собаки: одна серая, с длинной чёрной полосой вдоль позвоночника; другая чёрная, с оттенками коричневого.
- Кирилл, слева! Вон он! Лево в другой стороне! – кричал, ухохатываясь, Стас.
- Идиот, это с твоей стороны лево там. А с моей – оно совсем в другой стороне!
Парни носились по отделу, роняя витрины и коробки на пол.
Собаки, к слову, были, порой, умнее самих ребят.
К «охоте» подключился Химик.
А теперь представьте: три громадных детины, в изрядно замаранной кровью химзащите, носятся вокруг вас и что-то орут.
Смешно? – Обхохочешься!
Одна собака пролетела прямо мимо меня. Не в смысле «пролетела», а в смысле «очень быстро пробежала». Вторая, коричневая, подбежала ко мне и потянула зубами за рукав, резко отпрыгнула, припала к полу передними лапами и мордой, задорно заглянула в глаза. На левом глазу у неё было бельмо. Собака высунула язык и задышала очень часто. Это напоминало ухмылку. Мне даже стало весело, я улыбнулась и хотела погладить животное, но… Из-за витрины (что ж, как всегда вовремя) показался Кил.
- Ах, вот ты где, шашлык недоделанный! Иди сюда, мой хороший, я тебя обниму вилкой с ножичком!
- Кирилл, нет, прекрати! – я вскочила и, расставив руки в стороны, загородила собаку.
Друг, до этого точивший столовые приборы друг о друга, взглянул на меня. Потом, видимо раскусив моё намерение кровью и потом стоять горой за нового четвероногого друга, положил вилку и нож на полку витрины, со словами:
- Да ладно тебе, Волчонок, я же шучу! – он снисходительно улыбнулся. Только сейчас я заметила, что все увлечённые «погоней» ребята – просто бесятся в своё удовольствие, как маленькие дети.
Послышался надрывистый хохот Стаса. Мы выбежали к нему.
Парень сидела, прижатый к стенке серой собакой и, как бы это правильней сказать, интенсивно ею облизываемый.
- Друг, да ты популярен среди хвостатых! – тотчас съёрничал Кирилл.
К Стасу подбежала и коричневая собака. Кажется, игра закончилась, победила дружба, и пришло время знакомиться.
Вдруг зажёгся яркий слепящий свет. На порог нашего отдела ступил Терминатор. Оглядев помещение, а точнее то, что от него осталось, парень почесал затылок со словами:
- Кил, ты что чихнул? – он зашагал почти уверенной поступью к нам. Увидев собак, он улыбнулся. – Сегодня в меня корейская кухня?
- Как ты, Сергей? –озабоченно спросил Химик.
- Порядок, - отмахнулся тот, - только голова раскалывается. Какой дрянью ты меня напоил?
- Эта дрянь, между прочим, самая дорогая дрянь в нашей стране! – поспешил уверить наставник, скрестив руки на груди.
- Дорогая, говоришь? Тогда почему так мало напоил?!
- Гляжу, ты совсем оправился? Значит ночью заступаешь в дежурство, - Химик подмигнул Серёже. – Кстати, знакомься: новые четвероногие товарищи. Экая полезная находка! Незаражённые, да и крупные, вроде, не глупые – они нам пригодятся. Им нужно дать клички.
- Стас и Кирилл подойдут, я думаю, - усмехнулся Терминатор.
- Кто-то сегодня не поужинает, - заметил Кил, держащий в руках миску с быстрорастворимой лапшой.
- У них есть имена, - тихо возразил Антон.
Кстати, где его носило всё это время, никто не знал.
- В смысле? – переспросил Стас.
- Тот, что серый, Гелерт, а тёмная с подпалинами – Кьяра.
Собаки, будто одобряя слова Антона, дружно тявкнули.
- Что за дибилизм? – скептическая гримаса овладела и без того забавным фэйсом Кирилла, - Что за клички такие?
- Чем тебе имена не понравились? – заступился Химик.
- Откуда он может их знать? – Кил бушевал. Странно, казалось, повода ему никто не давал. – Ещё скажи, что они тебе об этом сами сказали, - на этом месте Антон подтверждающее кивнул, - Господи! Тоже мне, доктор Ду-литл нашёлся!
- Кирилл, хватит, - я шагнула и встала прямо напротив него, - успокойся, ты чего? Лучше расскажи, как вы их нашли.
Следующие минут пятнадцать были отданы рассказу друга. Если вкратце, то собаки были закрыты в кладовке, лаяли, ребята их выпустили. Непонятно, как они (собаки) туда попали.
- Послушайте, кто-нибудь видел в магазине зоо-отдел? – поинтересовался Стас. Все помотали головами: действительно, ничего подобного здесь не было. – Тогда смею предположить, что ошейники для этих собак, - Стас потрепал белый ремешок на шее Гелерта, - принесли из другого места. Либо самих собак раньше держали не здесь.
- Зоомагазин есть в соседнем доме. Однако, как они могли выжить здесь, на поверхности, ума не приложу. Антон, что это за порода? – Химик повернулся к странному парню.
Тот поднял голову и посмотрел в глаза серому псу. Он был около сорока сантиметров в холке, с длинными лапами, мощной шеей, висячими, отвёрнутыми куда-то назад, ушами. Причём лапы, в отличии от остальных частей тела, были покрыты белой шерстью и странно расширены книзу. То есть, суставы в нижней части лап, были слишком широкими. Широкий лоб почти скрывал, привычную для собак, впадину между глазами. Глубокими, чёрными, их взгляд заставлял одновременно и умиляться и уважать эту собаку. У обеих собак были одинаковые белые ошейники с жетонами, на которых аккуратным почерком были выведены озвученные Антоном Клички.
- Это волкодавы. Чистокровные, породистые. Редкость у нас, на Урале. Ближайший, если не единственный, питомник этой породы находится в Петербурге, пусть земля ему будет пухом, - проговорил Антон, отводя взгляд от пса.
- Волкодавы? Породистые?! Не смеши меня, они ростом до овчарки-то не дотягивают. Дворняги обычные, словом… - посмеялся Стас и потрепал по голове стоящего рядом Гелерта.
Тот одёрнул голову от руки парня и подошёл к Кириллу.
Тот на удивление всем произнёс:
- Нет, Антон прав. Вынужден признать, это действительно волкодавы.
- Ты-то откуда знаешь? – ухмыльнулся Терминатор.
- Просто знаю…
- Ладно, допустим. Тогда почему они такие, не побоюсь этого слова, маленькие? – допытывался Стас.
- Хотя бы потому, это им всего пол года, - раздражённо улыбнулся Антон, поймав на себе удивлённые взгляды. – Да, именно так, как вы подумали – они до сих пор не остановились в росте.
- Откуда ты знаешь? И вообще, сначала ты придумал им имена, теперь породу, возраст? Думаешь, ты всё лучше нас знаешь? Или, может, мы по-твоему, тоже собаки? – Стас внимательно посмотрел на Антона. Тот в ответ резко притянул парня к себе, лбом прижался к его лбу и заглянул исподлобья прямо ему в глаза.
Стас хотел отодвинуться, однако Антон рукой придержал его затылок и сильнее прижал к своему лбу.
- Не уходи… - сказал он тихим, немного сумасшедшим голосом и, иногда переходя на шёпот, продолжил, - Стас. Из нас двоих, если я Волк, то ты - человек. Понимаешь? Ты даже не собака… Ты видишь мои глаза? Загляни чуть глубже. Видишь? – глаза Стаса сначала отображали удивление, потом оно смешалось со страхом, а затем и вовсе переросло в ужас. – Видишь… Страшно… Ты следующий, Стас, видишь?! Да, ты видишь, - Стаса начинало знобить и подёргивать. – Чувствуешь, как понимание железным канатом поверх колючей проволоки, окутывает твоё сознание? Больно? Ты всего лишь пешка в этой игре. Ты уже проиграл. На чужом поле, на чёрной клетке, ты, белая фигура, слишком уязвим. Твой король давно пал, и нет смысла продолжать игру дальше – это не шашки. Ты следующий, Стас…
- Антон, достаточно! – крикнул Химик.
Стаса отчего-то трясло, из носа пошла кровь.
Я бросила скользкий взгляд на Антона. Он отпустил товарища и отполз чуть поодаль. К Стасу сбежались все, кроме меня.
Я следила за Антоном.
«Неужели?» - мелькнуло у меня в мыслях.
Я медленно подошла к странному парню и присела напротив. Он сидел, прижавшись к стене, с опущенной головой. Рядом крутились Гелерт и Кьяра.
- Антон? – тихо позвала я, чтобы остальные не обратили внимания.
Парень поднял голову, направив взгляд в пустоту, и тихо прошептал:
- Я не хотел этого.
- Я знаю, Антон, я понимаю.
- Нет, - он повернул голову в мою сторону и посмотрел на меня. Из его правого глаза медленно выкатились две красные капли.
- Антон, ты… - и тут я осознала, что бельмо на его глазу исчезло, вместо него зрачок был окружён приятным карим цветом, какой был у Стаса. – Что с твоими глазами?
Парень сначала задумался, и, как будто что-то вспомнив, поспешил закрыть ладонью свой странный глаз.
- Э-э, нет, так не пойдёт! – я с силой обхватила его руку и потянула на себя. Антон не сопротивлялся. Однако теперь всё было как прежде – холодный безразличный взгляд устремлялся в пол и оставался где-то там, под землёй, внушая всему окружающему гробовое спокойствие.
Я отпустила руку Антона и тоже посмотрела в пол.
Нет, мне не могло показаться. Я точно это видела.
- Да кто ты такой?! – это подбежал Кирилл и схватил парня за одежду, рванул и поставил на ноги, прижал к стене.
- Для кого-то я друг, для кого-то я враг. А для кого-то, - Антон кинул взгляд на окружающих, остановив его на мне, - будущее. Ты можешь считать меня никем, и в сущности будешь прав. Однако…
- Довольно! – зарычал Кирилл и врезал Антону кулаком по щеке так, что тот упал. – Я ненавижу тебя! Я убью тебя – дай мне только повод!
Антон встал на четвереньки и несколько раз кашлянул. На пол упало несколько тёмных капель. Кирилл отвернулся и злой пошёл в соседний отдел.
- А сейчас, - усмехнулся Антон, - Разве у тебя нет повода убить меня сейчас? Или ты так слаб, что способен лишь убеждать?
- Ну всё, тебе конец, зализанный наркоша! – Кил резко развернулся в сторону Антона, который, похоже, был готов к драке и уже принял нижнюю боевую стойку.
Химик сделал несколько ловких прыжков и оказался между парнями. Мгновение затишья, и наставник ударом в грудь плоской, твёрдо, как камень, ладонью, откинул Кирилла на несколько метров назад. Антону удар с ноги пришёлся в плечо, однако видимого физического эффекта не возымел. Парень пошатнулся, шагнул назад. Лицо его застыло в грустной усмешке, поедающий взгляд был устремлён в глаза Химика.
- Кирилл! – я подбежала к другу.
Тот сидел, опёршись спиной о стену. С губ тонким ручейком стекала кровь.
- Я бы убил его, - зло проговорил он, глядя на Антона. Друг вытер кулаком алую полоску с подбородка и перевёл взгляд на меня. – Ты понимаешь? Эта тварь заранее знала, что Химик не даст разобраться между собой! Он блефовал! Он упал бы замертво после первого же моего удара. Гнида… Слабак. Ненавижу его, - Кирилл попытался подняться (с явным намерением кого-нибудь придушить).
- Тише, друг, ты чего хоть? – ласково спросила я и схватила парня за рукав. – Он не такой уж и плохой, правда, Кил… Кирилл. Успокойся, пожалуйста. Когда ты зол, ты меня пугаешь. Не надо, не связывайся больше с ним.
Друг отчего-то усмехнулся и посмотрел на меня. Глаза его были полны какой-то мольбы и обиды.
- Тебе он нравится, да?
Мягко говоря… Неожиданный вопрос от человека, вроде Кирилла. Сильного, почти бесстрашного, а главное – гордого.
- Ну… Нет. Нет, он просто мой товарищ, за которого я волнуюсь! – неуверенно проговорила я и тут же поймала себя на мысли о том, что слова не были чистой правдой. Где-то глубоко в душе что-то замкнуло, и тихий вагончик страха пробежался по всему телу лёгкой мурашкой. Так бывало раньше, когда я по мелочам обманывала родителей, что, например, сегодня ходила в школу, а на самом деле с подругой сбегала в кино.
Кирилл посмотрел на меня внимательно, потом перекатился с корточек и сел на коленях напротив меня. С несвойственной для друга нежностью, парень ловко сцепил свои руки за моей спиной в крепкий замок и прижал меня к себе. Что-то влажное и горячее на пару секунд коснулось моей шеи, но вскоре исчезло.
- Пообещай мне, - прошептал мне на ухо Кил, - что никогда, ни при каких обстоятельствах, не доверишь свою жизнь Антону.
На слова парня я почти не обратила внимания. Мысли сейчас были где-то далеко-далеко. По телу шла мелкая дрожь, а колени как-то странно подёргивались.
Честно говоря, в свои шестнадцать, у меня ещё не разу не было отношений с молодым человеком. Конечно, как любой подросток по расписанию взросления, я задумывалась об этом. Не скрою, мне нравились многие ребята. Иногда, эти симпатии были взаимны, но отчего-то до отношений они не доводились.
Я осторожно опустила руки на спину Кирилла. В общем-то, если представить эту ситуацию, то станет ясно, что другого выбора у меня не было. Тепло обхватило мои руки, и мне захотелось ещё и ещё. Сжав ладони в кулаки, я, кажется, сама теперь прижимала друга к себе и в какой-то момент подумала: «Моё! Это только моё» - и больше в этот момент мне не нужно было ничего.
- Ал… - с явной неохотой отодвинулся Кирилл, не разжав, однако, объятий. – Алён, и всё таки? Прошу, пообещай, - с некоторым смущением (до ужаса милым!) напомнил мне он.
Я осеклась и тут же убрала руки, чуть отодвинулась назад, как бы прося друга отпустить меня. Тот нехотя расцепил свой замок и опустил глаза.
- Прости, - смущённо прошептала я и почувствовала, как кровь приливает к лицу.
Но Кирилл, видимо, понял моё «прости» не в том смысле и уже развернулся, чтобы уйти с тихим «хорошо», опрокинутым через плечо.
- Нет. Нет, я не о том. Ладно. Ладно, хорошо, Кирилл, я обещаю тебе, - не совсем осознавая, что именно я обещаю, прошептала я.
Друг остановился, медленно перевёл серьёзный взгляд на меня Спустя пару секунд, он улыбнулся и тоже шёпотом сказал:
- Спасибо, Волчонок, - закрыл глаза и, отвернувшись, побрёл, немного прихрамывая, к Химику.
Я некоторое время ещё наблюдала за ним. Потом ко мне подбежал Гелерт, весело тявкнул и лизнул меня в руку. Лёгкий ветерок от резких движений щенка скользнул по моей шее.
Рукой я провела по тому месту и посмотрела на ладонь. На ней осталась длинная бурая полоска. Гелерт непонимающе склонил голову набок и внимательно заглянул мне в глаза.
- Не бойся, это не моя кровь, малыш, - шепнула я и потрепала щенка по голове.
Гелерт встал напротив меня, лизнул сначала в лицо, потом слизал остатки крови на моей шее.
- Химик! – услышала я взволнованный голос Серёжи. – Химик, Кирилл, погасите свет!
- В чём дело? – отозвался откуда-то из служебного помещения наставник.
Я выглянула из-за витрины. Терминатор стоял, прижавшись к стене. Я хотела встать и подойти к нему, но меня остановила чья-то сильная рука, и тихий голос Антона проговорил:
- Не делай резких движений. Они этого не любят.
- Химик, вырубай сейчас же! – громко настаивал Серёжа.
- А-Антон… - я обернулась и внимательно посмотрела на парня. – В чём дело? – на всякий случай я огляделась по сторонам в поисках Кирилла. Его не было.
- Смотри, - кивнул Антон в сторону стеклянных стен. Я взглянула туда. Свет ламп отражался на стёклах яркими бликами. Ничего не было видно.
- Что там? – тихо шепнула я.
Вдруг раздался громкий вой, похожий на волчий, но грубее по тембру. Свет погас. Перед магазином стояло огромное существо.
- Мама вернулась… - шепнул мне на ухо Антон и громко засмеялся.

---

наброски апокрифа (2)

внесено 28 октября, ночь
дополнено 29 октября, ночь
редактировано 3 ноября, вечер

глава 2

Первое, что я почувствовала – это запах палёной резины. Даже через респиратор он умудрялся просочиться в моё воображение. Первое, что увидела – разъеденные, словно обстрелянные тысячами резиновых пуль, стенки и окна автобуса. Небо застилал толстый слой грязно-белых облаков, которые двигались, пожалуй, слишком быстро.
- Только человек мог оказаться так глуп, чтобы изобрести оружие, способное уничтожить его самого, - скандировал Химик, оглядываясь вокруг себя. – Команда, как вам местный климат? Как там было… Унылая пора - очей очарованье?
- А я всегда считал первое сентября траурным днём, - усмехнулся Кирилл и случайно наступил в чёрную жижу, похожую на желе. С характерным, разумеется, звуком.
- Фу, Кил, ну не при людях же! – с издёвкой промямлил Стас и хлопнул друга по плечу. – Все мы попали в самую… ну ты меня понимаешь. И по самое колено увязли в… ну да ладно. – парень подмигнул другу, - А всё потому что мы кто? – и ребята одновременно, с явно наигранным разочарованием, громко проныли растянутое «Неудааачники». Хохот стоял громовой.
- Боже, я обожаю этих зверушек! - со скептическим выражением, застывшем на лице, проговорил Химик. – Убил бы, как обожаю. Они бы ещё в свисток дунули, чтоб внимание привлечь.
Парни напряглись, сделали серьёзные лица. Химик тоже замолк, выпрямился. Нога Кирилла снова угодила в желеобразную массу, и все трое, как по команде, засмеялись.
Бровь сама собой поползла вверх. Конечно, это был наверняка истерический смех… Но такой непривычный.
- Правильно говорят, что страховки от идиотов не существует… - вяло проговорил стоящий рядом Серёга.
Я даже не знала, что он здесь. В автобусе он не сказал ни слова. Перед глазами встала картинка: он, сильный парень, застыл в беззвучном крике, обратив мокрое от слёз лицо к небу, держа на руках бездыханное тело брата.
- Как ты? – нервно сглотнув (не без малых усилий!), спросила я.
Терминатор пожал плечами.
- Ничего, пусто, – неопределённо, механически проговорил он. – Кажется, что меня промыли изнутри, вытащили всё содержимое до самой души и оставили пустую оболочку.
Я задумалась.
- Тебе больно?
Молчание. Долгое, гнетущее молчание.
На лице парня отображалось всё, о чём он думает. Всё время он хотел начать ответ, но передумывал.
- Знаешь. Нет, не больно. Вернее сказать, я не чувствую ровным счётом ничего.
Сзади к нему подошёл Кирилл и грузно положил свою руку на плечо Серёге. Тот под тяжестью чуть покосился.
- Ай, нет, нет, вот это ещё чувствую, - с наигранной болью в голосе прохрипел он. Однако глаза его остались пустыми, хотя видно было, что он пытался взять себя в руки и вернуться к нам. В конце концов, мы команда, и он боец. И откуда только у него силы на это?
Кирилл усмехнулся и взглянул на меня. Вдруг, он весь напрягся, рука его потянулась к ремню, на который был намотан осколок полурасплавленного стекла.
- Ал… Ал, пригнись! Быстро! – крикнул он.
Я непонимающе посмотрела на друга и обернулась.
Передо мной стоял Медвежонок. Нет, скорее то, что от него осталось. На голове вместо волос зияла одним огромным синяком тёмная кожа с просвечивающими венами и лопнувшими капиллярами. Глаза его были опущены. Мальчик часто дышал.
- Мишка? Эй, малыш, как ты? Ты же… - я старательно складывала предложения, но нужные слова отчего-то забывались.
- Алёна, отойди, он заражён, ты что, не видишь? Беги, я прикрою тебя! – настойчиво шептал Кирилл.
- Нет, постой, вдруг он… вдруг ему просто нужна помощь? Эй, малыш, - я нагнулась к его лицу. И откуда только во мне этот гуманизм? Я ведь не хуже других понимала, что ему уже не помочь. Я знаю откуда.
Медвежонок внезапно схватился за голову руками и начал кричать. Слишком громко…
От неожиданности я упала на колени и, закинув руки за спину, поползла назад, пока не упёрлась в ноги Серёжи. Он стоял неподвижно, безучастно. Глаза были опущены и отражали какую-то непередаваемую скорбь. Нечто, похожее на ностальгию, мелькало в его глазах. Кто знает, может он сейчас вспоминал, как его брат просил на день рождения железную дорогу, а родители говорили, что не подарят, потому что мальчик плохо себя ведёт. И тогда, возможно, Медвежонок кричал вот так же в наивной детской истерике. А Терминатор, наверно, ходил и дразнил брата плаксой. Серёжа усмехнулся. Наверняка, вспомнил, как на день рождения Мишка всё-таки получил железную дорогу.
- Кил! – послышалось издалека (или мне так только показалось).
- Знаю! – шепнул парень и занёс осколок над головой.
Друг сделал пару ловких выпадов и уже замахнулся своим импровизированным оружием, как вдруг Терминатор, стоявший всё это время безучастно, заслонил собою брата.
- Чёрт, брат, ты чего творишь?! – обречённо воскликнул Кирилл.
Осколок глубоко вошёл парню в левый бок. Теперь в том месте химзащита пропитывалась бурой кровью, образуя большое пятно.
- Он, всё-таки, мой брат, - по щекам Терминатора текли слёзы, - не мог же я… Он… мой… - Серёжа упал на колени и опустил голову в беззвучном плаче.
Крик Медвежонка медленно перелился в звонкий смех. Истерический, наглый, совсем взрослый смех. Мальчик резко подался вперёд.
Я зажмурилась и через мгновение услышала крик друга:
- Химик! У меня больше нет оружия!
Я попыталась закрыть уши, но руки дрожали и не слушались меня вовсе. Глаза вдруг как-то сами по себе, против моей воли, раскрылись. Как уж я не пыталась скрыть от них сцены происходящего – всё тщетно.
Кирилл лежал, придавленный к земле Медвежонком. Обеими руками мой друг удерживал голову мальчика, чтобы тот не добрался до его плоти. Знал, что иначе уже точно будет конец.
Кил сделал какое-то усилие. Руки его напряглись, лицо потеряло все чувства, оставив в себе лишь гробовую серьёзность, зубы сомкнулись так сильно, что, казалось, больше не разомкнутся никогда.
И тут я услышала шорох откуда-то скраю. Этот звук слышался всё периодичнее и, наконец, стал постоянным. Скрежет, металлический щелчок, и снова.
Набравшись смелости, которой всё равно катастрофически не хватало, я нагнулась и заглянула под автобус.
Зажав рукой застывший в глотке крик ужаса, я наблюдала это.
Настя, та самая, моя подруга, лежала поперёк автобуса, ко мне затылком. Лица её не было видно, зато полуразъеденная кожа на плечах и черепе, запёкшаяся буро-сиреневая кровь и рваное ухо явно бросались в глаза. Я и узнала-то её по длинным серёжкам с малахитовыми вставками, по которым стекали теперь грязные вязкие капли.
Стало понятно, откуда шёл этот звук. Это Настя, переворачиваясь с боку на бок, зацепляла торчащей из шеи рукояткой ножа о днище автобуса. Щелчок же издавался тогда, когда рукоять упиралась в какую-то трубу, приваренную к железному дну.
Меня отвлёк громкий крик Медвежонка.
Когда я обернулась, он лежал на земле, прижатый, теперь, Кириллом. Вместо глаз у мальчика остались два кровавых озерца и часто-моргавшими веками и нахмуренными лысыми бровями. Казалось, малыш плачет. Только слёзы были буро-синими.
Подбежал Стас с осколком стекла в руке и с напором воткнул его прямо в лоб Медвежонку.
Тот дёрнулся, его тело напряглось в судорогах и через мгновение обмякло.
Я отвернулась, чтобы не видеть больше этого ужаса, и лицом к лицу встретилась с Настей, лежавшей теперь вплотную около меня и не отводившей от меня своего замершего животного взгляда.
- Ал… - шепнула она, растягивая обе буквы. – Ал…
Из её шеи всё так же торчала рукоять ножа. От этого становилось ещё страшнее.
- Волчонок! – позвал меня голос сзади.
Я обернулась, передо мной стоял Стас. По его ладони стекала кровь, но на лице расплывалась добрая заботливая улыбка. Не слишком уверенная, но искренняя.
- Стас! Там… под автобусом… - слова снова вылетали из головы. – Там Настя! – я бросилась прямо к парню и тесно прижалась к нему. И хотя сквозь химзащиту тепла почти не чувствовалось, мне стало чуть-чуть легче. Пожалуй, это было слишком эгоистично с моей стороны. Стас сегодня впервые… убил.
Подумав об этом, я тут же (хоть и без особой радости) отпрянула от друга.
Тот резко припал к полу, потом неспеша поднялся и заключил:
- Если из нас двоих, я – волк, то ты и вправду всего лишь волчонок. Такая же пугливая и беззащитная, - парень потрепал меня по мнимым волосам капюшона и усмехнулся. – Нет там никого.
Я не поверила своим ушам.
- Но это правда! Она была там, Стас.
Тот только пожал плечами и поманил за собой.

- И нечем обработать рану… - закончил своё обращение Химик. Мы со Стасом явно что-то пропустили.
Серёга лежал на прохладной земле, неровно дышал.
- Если достанем осколок – ему конец. Он итак потерял много крови и сил, - объяснил Химик нам.
- Не хочу. Не хочу, - упрямо твердил себе под нос Терминатор.
- Не хочешь чего? – как можно более ласково спросила я, хотя голос того и гляди обещал сорваться на плач.
Несколько раз парень напрягал свои ярко-красные губы, пытаясь сказать что-то важное.
- Не хочу сдохнуть вот так – беспомощным и жалким псом. Не хочу, - слова были еле различимы, но это вселяло в наши сердца надежду: значит, у него ещё есть желание жить. Он один из тех, кто хватается за тончайший прутик жизни. Как знать, порой этот прутик – самая прочная нить в мире, сотканная бережными руками умельца из миллионов мыслей, чувств и воспоминаний. – Не хочу! – Серёга схватился за торчащий уголочек осколка и резко потянул.
Со сдавленным криком, он откинул его на несколько метров в сторону. Осколок звонко упал на землю и разбился о торчащую из неё арматуру.
Было слышно, как потрескивают мёртвые силуэты домов.
Кирилл, будто что-то вспомнив, начал выворачивать карманы химзащиты. Наконец, друг достал свою старую бандану и зажал ею рану Терминатора.
- Молодец, Кил! Погодите-ка… - Химик задумался, потом встал и побежал к автобусу.
Меня передёрнуло, когда я вспомнила о Насте, в присутствие которой скептично не верил Стас. Но ведь она наверняка ещё там! Это точно было. Это мне не показалось!
Пока я беседовала со своим свихнувшимся рассудком, вернулся наставник с небольшим алюминиевым ящичком в руке. Из моей души вырвался крик облегчения, однако наяву я предпочла остаться (ну, или попыталась остаться) невозмутимой.
- Как мы раньше не догадались! – совсем уж с детской радостью воскликнул Химик. – Аптечка!

Прошло около двух часов, которые мы провели в вечном страхе перед причудами нового мира.
Подумать только – ещё утром нас было девять человек. Целая команда! И вот, спустя несколько часов нас уже шестеро. Думая об этом, пропадают все надежды на удачный финал истории.
- Химик, глянь-ка! Пельмешки! – Кирилл подбежал к одному из холодильников магазина, в котором мы укрылись. Он находился на первом этаже бывшего жилого дома и чудом оказался не тронут.
Стены и двери, ведущие на улицу, здесь были стеклянные, но очень прочные (естественно, Кирилл со Стасом успели проверить это наспор). Взломав, невесть как, биометрический кодовый замок, разумеется, благодаря Антону, мы попали внутрь. Магазин был на удивление аккуратным изнутри, только много пыли, и штукатурка сыпалась с потолка. Однако в остальном – хоть живи!
- Кирилл, если ты их съешь, то мы все здесь падём смертью храбрых от газовой атаки, - с кривой ухмылкой кинул Химик, не отвлекавшийся до этого ни на секунду от раненого Терминатора.
- Кстати, о прекрасном. Где здесь туалет?
К другу подскочил Стас и с наигранным умилением проговорил:
- Утю-тю, наш головорез захотел пись-пись. Его надо проводить, а то ведь сам он не справится, а нам, взрослым, потом убирать.
На месте Кила я бы врезала.
- Ой, да ладно, хочешь со мной – так и скажи, - с тем же умилением пробормотал Кирилл.
Ребята обменялись подзатыльниками и скрылись за дверью с надписью «Служебное помещение».
- Химик? – тихо позвала я.
Наставник вопросительно посмотрел на меня.
- Почему вы так спокойны? Шутите, прикалываетесь. Неужели вам совсем не страшно? И даже не грустно? За Лермонтова, за Настю, за Медвежонка? – на глаза как-то сами собой накатывали слёзы.
Странно. За сегодня я плакала больше, чем за последние пол года.
Вначале, когда война охватила континент, когда с лица Земли были стёрты Москва и Петербург и следующие, теперь уже точечные, удары пришлись на столицу Урала, когда погибли наши с братом родители и знакомые, я много плакала. И брат плакал. После его смерти, я поняла одну вещь – когда тебе есть с кем разделить боль, гораздо легче успокоиться, забыть, простить. Потому что, разделяя с кем-то свои страдания, потом, встречая этого человека, ты неизменно будешь вспоминать прошлое, которое так стараешься забыть. Жить, не отпуская то, что давно умерло, гораздо тяжелее и мучительнее. Это как тащить на себе труп матери: больно от осознания, тяжело от воспоминаний. А когда ты один, боль съедает не тебя самого, а пустоту внутри. Это до невозможности больно, но пройдёт время, и она отпустит тебя в новую жизнь. Так было со мной.
- Страшно, Волчонок, страшно – опустив глаза проговорил Химик. – Просто никто не хочет себе в этом признаться. Ты ведь и сама заметила, как парни убеждают друг друга в бесстрашии перед смертью. Боятся. Боятся. Потому что любят жизнь, - наставник встал и посмотрел на меня своими золотыми глазами. – Мир изменился за последнее время, да? Человек вычеркнут из всех списков и занесён в красную книгу, - он подмигнул мне. – Нужно быть командой, чтобы выжить. Главное – это МЫ!
Тут я услышала тихую усмешку. Я обернулась и увидела Антона, сидящего возле витрины с карамелью. Он зажал кончиками пальцев фруктовую карамельку, поднял её над собой и внимательно её осматривал.
- Главное… это мы. – медленно повторил он за Химиком, снова усмехнулся и уже совсем серьёзно, твёрдо сказал, - Неправда. Главное – это Я.
На лице Никиты пробежало тихое смирение и понимание. Мне даже показалось, что он согласен с Антоном.
- Химик, расскажи им правду, - всё так же разглядывая конфету, проговорил тот.
- Зачем им правда, если она никому не нужна? – устало прошептал наставник и присел напротив Антона.
Парень наконец-то отвлёкся от своей сладости и исподлобья взглянул на Химика.
- Рано или поздно… Они всё равно узнают.
Химик, уныло отодвинувшись от странного собеседника, тихо, еле слышно, сказал, обращаясь скорее к самому себе, чем к Антону, тихое «знаю». И снова задумался.

Раздался короткий крик.
Химик встрепенулся и, опёршись на одну руку, встал.
Вбежали Стас и Кирилл. Захлопнули за собой дверь и, прижавшись спинами к стене, медленно сползли вниз. Вид их явно говорил, что что-то не так.
Никита подбежал к ним и начал расспрашивать, что случилось.
- Боишься? – тихо прошептал Антон, странным образом оказавшийся около меня.
- Н-нет! – как можно увереннее попыталась произнести я. И сразу поняла, что этого не получилось.
Антон посмотрел мне в глаза со снисходительной улыбкой. Подумать только – я впервые за всё время видела такое разнообразие эмоций на его лице!
- Ты не боишься умереть, - констатировал факт парень. – Но боишься одиночества. Самое страшное для тебя – потерять нас. Кирилла, Стаса, Сергея, Химика, даже меня. Не потому что ты испытываешь к нам какие-то чувства. Ты просто боишься остаться одна.
- Ты ошибаешься. Зачем ты всё это говоришь? – мне на глаза снова навернулись слёзы, при мысли о таких потерях.
- Чтобы ты не обманывала себя. Все они умрут, - Антон кивнул головой в сторону ребят. – И тогда ты снова останешься в одиночестве.
- Заткнись, мразь! Зачем ты её пугаешь? Сволочь, - кряхтя проговорил только что очнувшийся Серёга.
Антон и ухом не повёл. Раненный парень потянулся и кинул в него пачку чипсов. Тот сидел спиной и видеть этого не мог. Однако Антон вытянул руку назад и ловко поймал пакет, открыл его и начал жадно есть.
- Стас и Кирилл напуганы, - продолжал он, - они видели там, внизу, в подвале, обглоданные крысами тела людей. Разумеется, тебе об этом никто не скажет. Кирилл обязательно соврет что-нибудь про большую крысу, которая пробежала прямо перед ними.
- С чего ты это взял? – прищурив глаза, не желая верить услышанному, спросила я.
Антон усмехнулся и, взглянув исподлобья, проговорил:
- Просто я знаю чуть больше, чем должен. Вижу чуть дальше, слышу чуть громче. За это приходится платить большую цену. Смотри. Сейчас вы с Кириллом встретитесь взглядами, и он тебе подмигнёт. Потом встанет, подойдёт и обнимет со словами «прости, если напугал».

На объятия Кирилла я даже не обратила внимания.
Странный мой собеседник встал и бесшумно прошёл мимо нас. Мне показалось, что он протянул руку к моему карману. Но нет. Показалось.
Еле отвязавшись от друга, я повернулась Серёже. Он лежал беспокойно, постоянно вздрагивал всем телом, тихо постанывал.
- Больно? – тихо спросила я, присев около него на корточки.
Боже, какая я дурра! Ну что за риторические вопросы? Конечно, больно!
Серёжа, стиснув зубы, медленно помотал головой.
Я медленно стёрла выступившие на его горячем лбу капли. Парень благодарно улыбнулся, но тут же стал серьёзным, сдерживая боль.
Год назад, в метро Химик часто давал больным алкоголь, чтобы уменьшить страдания.
- Постой-ка , я попробую тебе помочь! – я вскочила и побежала к выходу в соседний отдел магазина. Пробегая под высокой аркой, поймала на себе чей-то тяжёлый взгляд. Я обернулась: Антон, склонив голову набок, внимательно наблюдал за мной.
Вспомнив, наконец, что он ненормальный, я развернулась и пошла дальше.
- А может не стоит? – услышала я громкий голос Антона. Фраза его эхом отдалась в моей голове. Но я старалась не обращать внимания на это.

Оказалось, что это отнюдь не магазин, а целый супермаркет со множеством отделов и разнообразием товара. Быстро проследовав через отдел бытовой техники, я вошла в огромный зал с телевизорами. Обалдев от такой роскоши, я невольно остановилась и огляделась. Невольно вспоминалась родная комната и лучший друг подростка – клавербокс (компьютеры нового поколения, создающие проекции, голограммы и другие причуды двадцать первого века), мягкая постель… Вспомнилось всё родное и до боли знакомое барахло на вечно неприбранном столе. Под этой эйфорией я зашла в следующий зал – зал игрушек.
Детство. Осознавая, что вот-вот поддамся ностальгии, я постаралась идти быстрее. Хотя у меня этого явно не получалось. Поэтому, сославшись на то, что зал просто очень длинный, я покорно отдалась нахлынувшей на меня волне воспоминаний, медленно поплыла по ней.
Вот плюшевые щенки, которых я до сих пор безумно обожаю. А вон новогодняя елка и Санта-Клаус рядом с ней, машет мне рукой в красной варежке. Он, конечно, забавный, но мне всегда больше нравился наш русский Дед Мороз…В душе я всегда немного предвзято относилась ко всему, что связано с Америкой. Но теперь думаю, что людей итак осталось не так уж много. Поэтому выбирать не приходится. Все равны перед Богом, которого нет.
А вот машинка, точь-в-точь как у брата! Я с грустью опустила голову и положила ладонь на грудь, где висел в плотном мешочке детский прах. Упала на синий борт миниатюрного «Джипа» одна единственная слезинка, и тут же скатилась, ударилась о пол и забылась в толстом слое пыли и извести. Перед глазами стоял брат с этой машинкой в руках. Лицо его отображало наивысшую степень серьёзности, ведь он теперь – водитель новенького крутого авто, и Колька в садике обзавидуется! Я улыбнулась и хихикнула, как часто бывало раньше. Больше плакать не хотелось.
А вот железная дорога… Я подумала, что хорошо бы сейчас сесть в уютное купе с друзьями: Химиком, Кириллом, Стасом, Серёжкой и Антоном – и уехать далеко-далеко отсюда. Туда, где светит солнце, переливается роса в утренней траве, где поют птицы и прозрачная вода, и где не пахнет смертью.
Всё время, что я здесь находилась, мне казалось, что за мной кто-то наблюдает. Но воспоминания спутали все мои мысли, и я не успевала задумываться о страхе.
Я взяла один из серых спортивных ранцев, засунула туда игрушечный «Джип» и плюшевого волчонка с хрустальными, от чего-то грустными, глазами.
Закинув рюкзак за плечо, я пошла, наконец, в нужный мне отдел – алкогольный. Взяла пару бутылок первого попавшегося коньяка (всё равно я в этом не разбираюсь) и бутылку водки.
Закинув спиртное в рюкзак, я побежала обратно к ребятам. Пробегая через отдел игрушек, я машинально посмотрела вверх
Вскрикнув, я упала на холодный пол и поползла назад, зажав рот рукой, чтобы не закричать. Снова прорезались слёзы, и я сняла респиратор, чтобы он не запотел. В голове несколько раз отдалось тихое «А может не надо?», сказанное Антоном.
Нам, под потолком, весело три тела.
Я приоткрыла глаза. Передо мной лежала грязная бумажка, старательно свёрнутая во много раз. Я развернула её и медленно. Буква за буквой, начала разбирать слова, наскоро выведенные жёсткой рукой.

«Я больше так не могу. Это слишком мучительно – ходить под ними. Но я должен был так сделать, чтобы в случае чего ЭТИ твари до них не добрались. Они уже были мертвы. Вирус скосил их ещё неделю назад, но не прогрессировал – я тщательно укрывал их от солнца, однако…
Это так больно! Особенно, когда сын начал бредить. Вы знаете, каково это? Как сложно слышать бред ребёнка? Ведь в нём столько правды. А как больно видеть слёзы на глазах жены! Осознавать, что это конец. Она у меня красавица… Бедняжка, старалась не плакать. Всё ради Лёшки и меня. Она сказала мне, что ей хочется умереть быстро и без мучений. И попросила меня, чтобы я застрелил их с Лёшкой, а сам шёл обратно, в штаб… Я пытался, когда они спали. Простите меня, любимые, простите, что не смог.
Изначально, штаб направил сюда около пятидесяти человек. Кто-то ушёл, кто-то умер. Вскоре нас осталось всего человек десять, и из тех половина – больные. Нас быстро косил то вирус, то горе.
Мы не знали, не понимали того, что происходило в городе. Если Столицы уничтожили атомными снарядами, то здесь… Нет, мы бы сразу полегли от облучения, от онкологии в крайнем случае. И ядерной зимы не было. Что же это?
Впрочем, разве теперь это имеет какое-то значение? Я остался один, и единственное, о чём я жалею, дак это о том, что рядом нет ни одной из этих тварей, что завязали эту войну. Я был бы счастлив умереть в сражении. Мне бы хоть напарника, который бы оказал мне услугу и добил бы пулей. Да только нет никого. Собаки, и те понимают. Понимают, да молчат. Правду на стенах писали, что придёт день, когда живые будут завидовать мёртвым.
Ничего. Всего пару минут, а то, глядишь, и меньше, там, на верёвке. И мне конец.
Я об одном прошу в этом письме – похороните нас, или хотя бы жену с ребёнком, по-человечески. Они у меня были верующими. Может поэтому их оградили от страданий, которые испытываю сейчас я. Я ведь самоубийца, получается. Ну ничего, мне и в Аду будет спокойнее, чем здесь. В такой жаре даже у ангелов плавятся крылья…» - дальше шли полные имена и даты жизни всех троих. Сыну было шесть лет, Матери – Двадцать семь, а самому автору – почти тридцать.
Схватив рюкзак, я побежала к ребятам, боясь обернуться.
Санта с витрины уже не смотрелся таким дружелюбным. Казалось, лицо его застыло в злорадной усмешке. Всегда любила Деда Мороза.

В отделе продуктов было довольно тихо.
Кирилл поманил меня рукой. Я подбежала и села рядом. Здесь же лежал и Серёга. Я отдала Химику бутылку коньяка, тот похвалил меня, похлопав по плечу.
- Почему так долго, Ал? Я волновался, - Кил внимательно посмотрел на меня, сел напротив.
Вспомнив только что увиденное, я снова почувствовала обжигающие пятна на своих щеках. Зажмурившись и так ничего и не сказав, я, как последняя дурочка, кинулась на шею другу, обхватила её руками и прижалась мокрым лицом к его широкой груди.

Кажется, я так и заснула. Открыв глаза, я увидела прямо перед собой лицо Антона. Парень внимательно разглядывал меня.
- Ми-ра-ре-ру-но? – тихо, по слогам произнёс он и большим пальцем провёл по месту, где недавно высохла слеза.
В испуге, я попятилась и отползла чуть назад, но там мне преградил дорогу стеллаж с печеньем.
- Что это значит? – громким требующим шёпотом спросила я.
Собеседник, на собачий манер, повернул голову набок.
- Какие видишь сны? – вполне привычным человеческим голосом спросил он.
Я задумалась. Мне снилось, как я иду по длинной игрушечной железной дороге, вокруг много игрушек. И вдруг среди них я вижу тёмную фигуру ребёнка со свёрнутой головой. С другой стороны – труп его матери, сзади – отца. Они поднимают головы, и я вижу вместо женщины – Настю с ножом в шее, вместо мужчины – Лермонтова с изуродованным лицом, и вместо ребёнка – Медвежонка, у которого вместо глаз чёрные туннельчики, на шее нет кожи, а на голову натянут колпак Санта-Клауса. И они зовут меня с собой, протягивая свои посиневшие, полусгнившие, руки. Тишина, и только далеко ещё эхом раздаётся до боли знакомый голос, тихо спрашивающий: «А может не надо?»
- А может не надо? – произнёс прямо над моим ухом Антон, уже в нашем реальном мире.
Я медленно подняла на него свой взгляд.
- Ты знал! Ты знал с самого начала, что это будет!
Антон улыбнулся и с немигающим взглядом проговорил:
- Да, знал.
Он подполз уж совсем близко, руками упёрся в стеллаж за моей спиной, своим лбом прижался к моему, посмотрел прямо в глаза и прошептал:
- Страшно?
- Кто ты такой?.. – тихо, почти неразличимо, спросила я скорее у самой себя.
Вдруг Антон рукой схватил замахнувшуюся ногу непонятно откуда взявшегося Кирилла. Глаза моего друга отчего-то горели гневом, будто у него отобрали пачку чипсов. Антон тряхнул рукой, и Кирилл через мгновение лежал на полу.
Собеседник как-то по звериному подполз к Килу и прямо ему в лицо проговорил с усмешкой:
- Не волнуйся, я даже её не поцеловал.
Мой друг хотел ударить, но Антон удалился по-английски: не попрощавшись.
- Вот ублюдок! – выругался Кирилл, вставая на ноги, - Как ты, Ал?
- Спасибо, в порядке, - не сразу ответила я. – Кстати, Кил, что вас со Стасом так напугало там, внизу?
Друг замешкался, потом губы его расползлись в сомнительной улыбке. Почесав рукой шею, он, наконец, выговорил, усмехнувшись:
- Да, ничего… Там просто крыса была… О-такая! – и руками показал, видимо, обхват талии бегемота.

---

Наброски моего будущего "Апокрифа"

занесено 27 октября. вечер.
Исправлено и дополнено 28 октября, вечер.

Глава 1(будет изменена к окончанию работы над набросками!)

Я тяжко вдохнула прохладный воздух - респиратор работал более чем исправно. Это хорошо. Жадно ловя порывы лёгкого ветра, закрыв глаза, я была где-то далеко-далеко. Впрочем, ничего удивительного. После года, проведённого под землёй, оказаться на свободе и дышать, на сколько это возможно, чистым прозрачным воздухом было так необычно. Эйфория?
Я приоткрыла один глаз – даже сквозь тонированные стенки маски солнце слепило сильнее, чем в моих воспоминаниях.
Тихо-тихо, как перед грозой. Запёкшийся асфальт, узорчатый и, наверное, тёплый, проминался под подошвами тяжёлых сапог. После стольких потерь, начинаешь ценить всё это. Детская радость, за которую так стыдно. Ведь ты воин.
На плечо легла тяжёлая ладонь друга.
- Вернись. Нельзя стоять на месте… - это Кирилл. Друг детства. Вечно довольный собой, с высоким подбородком. Он тщательно скрывал доброту, которая у него прямо светилась в красивых, правильных глазах. Как и он сам теперь. Мы так желали этой свободы.
Я наконец открыла глаза и посмотрела на парня. И хотя поднятые в улыбке щёки придавали ему вид счастливейшего первоклашки с первой пятёркой, взгляд был неискренен.
- Идём, Химик зовёт, – торопил он меня.

Как изменился город за это время… Столица Урала, да? Голые скелеты домов, чёрные пятна сплошь и рядом. Одно сплошное месиво из железа, арматуры и боли. Это не столько пугало, сколько завораживало – идти мимо одиноких призраков.
Снова подул ветер. Вряд ли через респиратор мог просочиться какой-либо запах, однако я без сомнения ощутила аромат смерти. Он забрался глубоко в грудь, ужалил в сердце, придав импульс всему телу. Пробежав холодной мурашкой по спине, злорадно усмехнулся и исчез, оставив после себя давящее чувство пустоты.

- В чём дело?! – Химик подбежал к внезапно упавшему навзничь Женьке, прозванному у нас Лермонтовым.
Парень забился в судорогах, изо рта пошла алая пена. Широко раскрыв глаза, его взгляд резко замер, мышцы расслабились, тело грузно обмякло на мягкий асфальт.
- Он холодный как лёд! – ошеломлённо прошептал Химик, - Пульса нет, он мертвец…
- Он ведь был заражён? – уточнил нескладный Стас, сел напротив и достал нож. Мы недоумённо посмотрели на него, и тот поспешил объясниться, - Чёрт знает, как вирус поведёт себя здесь.
- Да, последний раз собаки его настигли в туннеле. Их тоже, - Химик махнул рукой в сторону лежащих неподалёку двух тел. – Но они уже не жильцы… Только по вашей прихоти, - он посмотрел на нас с Кириллом, - мы взяли их наружу… Идёмте, здесь больше делать нечего.
- А что с Лермонтовым? – тихо спросила я. Впрочем, ответ был очевиден.
- А что с ним? Он и не желал другой смерти, кроме как сверху, на земле. Он ведь всех здесь потерял, - Химик глубоко вздохнул, - Пора идти. Нельзя стоять на месте.
Ребята отошли в сторону, обсуждая план действий. Кто, куда и зачем.
Стандартная работа для нашего отряда.
Мне почти всегда отводилась работа лазутчика, добытчика. Найти, взять, принести в целости – вот моя задача. Поэтому подобными «собраниями» я часто пренебрегала. Всё равно ничего нового.
Я взглядом прошлась от ног до неподвижной груди мёртвого Лермонтова. Он не был моим другом, и в паре мы никогда не работали, но как товарищ, он мне нравился. Спокойный, уравновешенный. Он покорно выполнял все задачи, будто всю жизнь только этим и занимался. Большие, чёрные, задумчивые глаза о чём-то грустили. За них-то он и получил своё прозвище.
Взгляд мой коснулся, наконец, его глаз. Сердце больно кольнуло испугом – парень смотрел прямо на меня. Я помотала головой, но нет, мне не почудилось. Широко раскрытые глаза блестели на солнце. Значит …жив?
- Жень, ты слышишь меня? – отчётливо спросила я, а ноги подкашивались. Надо же… Наконец-то, страх.
На моё удивАлие, зрачки шевельнулись. Веки не двигались, не моргали, но парень судорожно искал что-то. Наконец, его взгляд снова остановился на мне. Из под тёмных пушистых ресниц вытекла большая красная капля.
Я отшатнулась назад. «Нет, это не правда» - твёрдо сказала я себе.
Не обернувшись, я цеАлёнаправАлно зашагала мимо своей команды к заражённым. Одна из них двоих была и моя лучшая подруга, вторая – её младшая сестра. Мимо меня, в сторону лежащего на мягком асфальте Лермонтова, пробежал Медвежонок. Мишка, ему уже 14, был юрким и быстрым, бесстрашным. Серёга, Терминатор, его брат, никогда не брал его с собой, но на этот раз поддался.
Запечатлев, отчего-то, картинку пробегающего мимо парнишки с абсолютно симметричным лицом, я почувствовала за собой вину. Конечно, в душе я догадывалась почему. Но признаться себе в этом не могла. Ещё сложнее было заставить себя оглянуться.

Настя лежала неподвижно. Изредка поднималась её грудь и под закрытыми веками дёргались зрачки. Это радовало, но вызывало жалость. И я не знала как разорваться между этими двумя чувствами.
- Как ты?
- Ничего. Уже скоро. – тихо отрезала она. – А здесь красиво. Спасибо, что вынесли нас без масок – в них бы мы совсем ничего не увидели.
- Только не смотри на солнце, ослепнешь. – заботливо усмехнулась я и погладила подругу по её шикарным рыжим волосам. Тонкие пряди легко отошли и упали на землю. Нет, я этого не видела.
- Какая разница. Уже скоро. Я чувствую.
Я опустила голову и отвела взгляд. Интересно, кому из нас больнее.
- Представь, я чувствую всё, что нас окружает: запахи, эмоции, сухость домов. Я чувствую твой страх и чувство вины, - девушка приоткрыла глаза и пристально посмотрела на меня, - не из-за меня.
В груди снова звонко щёлкнуло.
- Неважно, - снисходительно улыбнулась она, - послушай, возьми в кармане…
- Что?
- Просто возьми. – я потянулась к единственному карману на её свитере-кенгуру, который был модным во времена трагедии.
- Откуда это у тебя?! – в руке я держала чёрный блестящий пистолет. Ровные грани ловили малейшее свечение, играя тонкими бликами. Достаточно старый и монофункциональный (что в наше время редкость), но прекрасный в своём исполнении. Я поспешила бережно запрятать оружие в нагрудный карман своей химзащиты.
- Стащила у одного заражённого. Давно, ещё в метро, - Настя кашлянула, - Послушай, открой мне одну тайну, - я кивнула головой, - Как зовут Химика?
Да, он ей жутко нравился… Она вообще была любвеобильной особой, однако на редкость воспитанной и статной. Она была достойна лучшего. Но Химик мягко намекал, что ей об этом думать рано.
- У меня нет имени, - раздался голос за моей спиной, - Оно исчезло вместе со старым миром.
Настя улыбнулась и больше не шевелилась. Тело задёргалось, пошла пена изо рта.
- Алёна, найди Кирилла. Я за остальными.
Но я была не в силах отойти. Тело подруги успокоилось и обмякло. Всё так же, как только что было с Лермонтовым. Никогда ещё вирус не проявлял себя так. Он передавался через кровь. Чаще всего, это были укусы зараженных животных. Они отчего-то не гибли. Обычный человек жил три дня. Сильнейшие терпели до четырёх.
Я отвернулась, чтобы идти за Кириллом, но вдруг почувствовала холодную хватку вцепившейся в моё запястье руки Насти. Вторая рука дотянулась до волос и вцепилась в них, притягивая моё лицо к безумным хищным глазам подруги.
- Ал! – сзади подбежал Кирилл, - Какого… Алёна! – я услышала хриплый возглас Насти, её руки ослабли и, наконец, отпустили. Друг рывком поднял меня на ноги. Я оглянулась: из шеи девушки торчала рукоять столового ножа, наверняка прихваченного со склада метро. Скулы свело так, что говорить я уже не могла. Зубы сжались, чуть не кроша друг друга.
- Идём. Это уже была не она, - на редкость чувственно прошептал парень и, взяв меня за локоть, потащил за собой. Я глядела себе под ноги, пытаясь отвлечься от всего происходящего вокруг. Наверное, если бы я этого не делала, то давно бы запнулась и упала.

Я наблюдала за Медвежонком. Он опустился над телом Лермонтова, всё таким же покойным и тихим. Но я знала. Знала ведь! «Нет! Забудь» - упрямо уговаривала я себя.
- Братишка, а ну отойди оттуда! – услышала я шумный бас Серёги откуда-то из-за спины. Химик, Кирилл и Стас пошли разведывать местность, чтобы определить наш дальнейший маршрут. Мне позволили остаться на этот раз.
Мишка обернулся на голос. Глаза его были широко раскрыты, замерли в недоумении и тихом ужасе. Только потом я увидела большой клок чёрных волос с Женькиной головы, крепко зажатых в руках мальчика.
- Медведь, я тебе ноги в задницу затолкаю, если ты сейчас ими не воспользуешься по назначению! – я уже слышала тяжёлые шаги бушевавшего позади меня Терминатора.
Мы не сразу поняли, что произошло дальше. Лермонтов рывком притянул к себе Мишку, привстал и жадно вырвал кусок плоти с маленькой шеи. Мальчишка сначала завопил, но вскоре уже не мог издать ни единого человеческого звука. Только кряхтел и тянулся дрожащими руками в нашу сторону. Остекленевший взгляд ребёнка был устремлён на нас. Сквозь нас. Химзащита, и без того великоватая по размеру, свисала красным шёлком с безжизненной куклы.
И снова эта слабость в ногах. Сзади к нам уже бежали парни.
Лермонтов неуверенно встал и с безумием голодного волка посмотрел на нас. Зрачки дёргались. Про тело Медвежонка под его ногами он, казалось, забыл.
- Тварь! – взревел Серёга и разбудил нашу команду от оцепенения. – Убью!
Терминатор пошатнулся и в ярости бросился на безумного Женьку.
- Идиот! Вернись! – заорал Химик, сложив ладони рупором. Разумеется, тщетно. Серёга всё быстрее сокращал и без того небольшое расстояние между ним и его смертью.
Скраю на помощь товарищу уже бежал Кирилл.
- Целься в лоб! Слышишь? Прямо в лоб! – кричал Химик и уже бежал следом за Терминатором.
Мой друг еле заметно кивнул. В его руке был такой же кухонный нож, каким он… При мысли об этом у меня потемнело в глазах.
- Давай! – скомандовал Химик, и Кирилл метко попал Лермонтову меж бровей.
Тот пошатнулся. Сделал пару шагов вперёд и вдруг начал разбегаться, но упал плашмя, и лезвие ещё глубже вошло в его череп.
Серёга подбежал к неподвижному телу и начал его запинывать. Бил со всей силы, в глазах его горел огонь, и не видно было в них ничего, окромя алую месть. Он почти без усилия поднял лежащий рядом с ним шлакоблок и с силой кинул его прямо в голову Лермонтова. Затем поднял и снова кинул. И снова. И снова…
В слезах, с окровавАлными от острых углов шлакоблока, руками, он продолжал буйствовать и сквернословить.
- Как ты? – спросил у меня Химик. Интересно, когда он успел подойти?
Я хотела ответить, но не смогла. Зубы крепко сжались и не хотели выпускать из моих уст ни звука.
- Всё в порядке, Химик, я за ней пригляжу, - заверил запыхавшийся Кирилл, подбежавший ко мне. – Лучше… Помоги Терминатору…
Друг обнял меня, пытаясь остановить мою дрожь. Даже в первые дни трагедий я не видела таких чудовищных сцен. Что за ребячество? Я ведь должна быть сильной.
Химик кивнул и направился к бушующему Серёге.
Ожидать следующих действий от командира не мог никто из нас. Он подошёл к парню и с размаху ударил ему кулаком по щеке.
- Вот это я понимаю, приветствие! – съязвил Кирилл, - Ал, Волчонок, очнись уже, - он потёр меня по плечу. С силой так потёр… Синяк, наверное, будет.
Но я не реагировала. Было занятие поважнее – наблюдать.
В ответ на удар, Серёжа только с отчаяньем посмотрел на Химика.
- Сейчас вернусь, - предупредил Кирилл, - Не уходи никуда.
Он подошёл к лежащему безжизненно Медвежонку, с натугой, но поднял его на руки и поднёс к Серёже. Аккуратно передал тело мальчика в руки старшего брата.
Тот медленно опустился на колени, прижимая ещё тёплое тело Мишки к своей груди, уткнувшись лицом в светлые, замаранные кровью, волосы. Вдруг, поднял залитое слезами лицо к небу, он закричал. Сначала очень громко, с яростью, с ненавистью, с болью… А потом звук исчез, хотя обращённое к небу лицо парня по-прежнему корчилось от отчаянья. Будто он не мог закричать, как это бывает в ночных кошмарах. Потом звук снова появился. И снова затух.
Химик что-то сказал Кириллу и указал в мою сторону. Друг тут же побежал ко мне.
До меня только сейчас дошло, что я сижу тут вся в слезах, на асфальте, и сердце так бешено стучит, что сливается в одну единую волну. И страшно! И не хочется верить в происходящее. Снова.
- Так, Ал, - Кирилл опустился на колени напротив меня, - во избежание рукоприкладства с моей стороны, прекрати истерику! Мы уже столько видели. Как умирают люди… Перестань, ты же больше не боишься смерти, - он потрепал меня сверху по герметичному капюшону. Улыбнулся. Хотя сам не верил в свои слова – я видела это по глазам. Ему тоже страшно.

Кирилл напомнил мне.
Да, я снова, как на яву, видела, как на руках моих погибает мой младший брат. Как горит его безгрешная плоть, как сердце разрывается, и хочется туда, к нему, в огонь. Чтобы навсегда-навсегда уйти. И не бояться больше, и не думать ни о чём.
Мешочек, в который я украдкой насыпала праха брата, до сих пор весит на моей шее. Не отдам. Не отпущу!
Как память. Не только о брате, но и о всех и всём, что забрала у меня эта война.
Слёзы перестали течь, и я подняла глаза на Кирилла. Он терпеливо сидел напротив, всё так же держа руки на моих плечах.
- Я в порядке, - выдавила я из себя. Видимо, прозвучало не особо убедительно, потому что друг даже не шевельнулся, а только со снисходительным подозрением заглянул мне в глаза. – Нет, серьёзно! Мне лучше… Мне намного лучше. Как там Серёжа? – спросила я, чтобы перевести тему и хоть как-то отвлечься от воспоминаний.
Кирилл, наконец, отпустил меня и оглянулся на Терминатора. Тот всё так же сидел, прижав к себе брата. Напротив сидел Химик и явно говорил что-то умное. Его слова часто производили гипнотический эффект. Это одновременно и пугало, и усмиряло.
- С ним всё будет хорошо, - пообещал Кирилл и снова потрепал меня по плечу, - Он сильный.

Мне всегда нравились глаза этого человека. Каре-жёлтые, почти золотые, грустные и задумчивые, но уверенные, они часто смотрели куда-то вдаль, сквозь предметы, сквозь толстые стены метро. Иногда, они смотрели вверх. «Не бойся идти не туда, бойся никуда не идти» - часто доносилось из его крепко сомкнутых уст. Погруженный в свои мысли, он часто извинялся перед невидимым существом, но никогда не называл его по имени. Химик одной своей наружностью вызывал непреодолимый интерес… Что творилось у него внутри, никто не знал. Да и вряд ли это могло поддаться чьему-либо пониманию. Вообще, его звали Никита. Об этом знали только мы с Кириллом. Но на эту тайну было наложено строжайшее табу, нарушить которое мы не смели хотя бы из уважения, не говоря о страхе. Ему было около двадцати пяти лет, когда случилась трагедия. Он тоже остался один, взяв нас с Кириллом под свою опеку. Мы испытывали к нему сердечные братские чувства, быстро полюбили и увидели в нём своего наставника.
Он был высокий, худой, привлекательного телосложения. Мышцы вмеру накачаны, грудь широкая, подтянутая. Длинные милированные волосы, всегда забранные в хвост, напоминали в нём героя аниме-сериалов. Никто не ожидал увидеть в нём химика-лаборанта. Скорее уж фотомодель из рекламы «Nivea For Man». Но нет. Никита ловко применял медицинские познания в лечении людей на нашей станции. Умудрялся смешивать несмешиваемое и лечить неизлечимое, за что изначально был прозван Алхимиком. Однако, по его просьбе, имя было сокращено до простого и привычного «Химик». Так и притёрлось.
Не раз он помогал нам отбиваться от заражённых зверей, спасал людям их бесценные жизни. Золотой человек, словом. Да, все любили его, но боялись. Это нормально. Людям свойственно бояться силы.

- Сюда! – услышала я со стороны голос наставника. – Быстрее!
Все сидели в тонированном автобусе. Странно, что окна были целы. Ну, относительно целы – покрытые паутиной трещин, они всё ещё были на месте. Наша команда забилась под кресла. Химик ближе всех к выходу.
Кирилл закрыл мне глаза. Я начинала привыкать к тому, что он фактически стал моим навигатором. И спасибо ему. Мой рассудок явно нуждался в автопилоте.
- Не смотри, - тихо проговорил он и провёл меня по салону, наклонил и подтолкнул под сидение. – Сиди тихо. Я буду прямо перед тобой.
Мне ничего не оставалось, кроме как смириться. Здесь было душно, неприятно. Пахло смертью… Тяжёлое чувство страха, и без того не покидавшее меня теперь, нахлынуло новой волной. Давила напряжённая тишина.
За окном раздался громкий душераздирающий крик. Скорее звериный, чем человеческий. Я закрыла руками уши. Руки в перчатках вспотели. Ужасное чувство. Усталость, беспомощность.
Снаружи кто-то…или что-то… атаковало автобус: несколько толчков звонко ударили по внешней металлической обшивке автобуса с яркой надписью «Red Chemist».
Какое забавное название в нашей ситуации, не находите? На самом деле никаких суеверий. Была такая группа во втором десятилетии XXI века. Парни начинали играть в своём университете, все были с факультета биохимии и нанотехнологий. Они были известны своей музыкой, в которой фоном использовали бинауральные ритмы. Концертов они не давали, но Социальные сети всего мира активно распространяли рекламу о новом развлечении, прозванном в сети «Цифровыми наркотиками». Якобы, они воздействовали на мозг. Обязательное условие этого – слушать трек в наушниках. В каждом ухе должны были раздаваться разные звуки. Они складывались в нужную комбинацию в мозгу, в результате чего образовывается нужная частота. Эта частота соответствовала частотам мозговых волн. Существуют разные частоты мозговых волн. Они соответствуют разным состояниям человека. Например, состояние под действием никотина, алкоголя, марихуаны, эмоционального срыва.
Со временем, эта гадость докатилась и до Рунета.
Я, как любой нормальный подросток, жадная до информации и всего нового, тоже пробовала слушать эти треки. После нескольких минут отключила. Оказалось, что это действительно не бред. Это действует! Больше я к ним не притрагивалась. В ушах ещё с неделю стоял звук то нарастающей, то убывающей тишины. Трек с говорящим названием «Атомный взрыв» ввёл меня в долгую непонятную депрессию и полную апатию.
Дверь в автобус Химик закрыл вручную, поэтому страх, что это чудище проберётся внутрь и порвёт команду, не покидал меня. Тело бил озноб.
Послышался новый крик, и автобус тряхнуло сильнее прежнего. Я думала, нам конец. Но на удивление моё, снаружи послышался топот по сухому асфальту. Наступила гробовая тишина.
- Кил, Стас, гляньте, что там на горизонте? – шепнул Химик (они как раз находились под сиденьями, что шли с моей стороны). – Ну, что там?
- Да вон, девчата в Исеть купаться пошли. Красота, – съязвил Кирилл. Кил – это сокращение от его имени. Для удобства и сближения, нужная штука – прозвище.
Не понимаю, как он может шутить в такое время. Лично мне сейчас хотелось лечь, как в детстве, рядом с мамой, и уснуть, не боясь ничего на свете.
- Очень смешно. – так же язвительно проговорил Химик.
- Всё чисто. Ну, относительно живности – чисто, а в общем – не особо, - усмехнулся Стас и вылез из под сиденья так, что теперь я могла видеть его по пояс.
- С моей стороны тоже никого, - отозвался наставник. – Команды с «Динамо» и «Геологической» должны ждать нас на площади. На той станции заклинило гермозатворы, а вести их сталкеров через туннель слишком рискованно. У них хорошие бойцы – многие из штаба ФСБ и института милиции. Да, центр города дал им свои ресурсы. Но и пострадали они больше – говорят, что бомбили по зданию правительства.
- А что с заражёнными? – я чуть выглянула из под сиденья, - В смысле, что с ними произошло?
Голос предательски подрагивал каждый раз, когда я вспоминала о случившемся.
Ответа не последовало. Зато под соседним креслом, напротив меня, послышался шорох. Господи, я и не заметила сидящего там Антона! Я вообще не заметила, что он всё это время был с нами…
Это был высокий парень с неслабой мускулатурой, прямыми сально-чёрными волосами и длинной чёлкой, скрывавшей удивительно взрослые потухшие глаза, на одном из которых зияло бельмо. Над этим самым правым глазом шёл длинный шрам, рассекавший сначала бровь, а потом кожу щеки и доходивший почти до её середины. Якобы, это был шрам от осколка стекла, и случилось это в аварии. Он был немногим старше нас с Кириллом. На год, может на два. Но как будто на несколько поколений… Этот парень всегда смотрел исподлобья, редко разговаривал, а если и разговаривал, то о каком-то бреде. Нет, я понимала иногда, что он имел ввиду, и что он мыслит глубоко по-философски. Но это было слишком сложно для нашего понимания.
С ним общался только Химик. Иногда они просто сидели рядом и молчали. В такие моменты они были так похожи друг на друга, словно их неразрывно связывало нечто, которое не принадлежало больше никому, кроме них.
И всё же, Антон был скорее похож на наркомана, чем на загадочного лирического героя. Пару раз мы с Кириллом видели, как он вкалывал себе ярко-зелёную жидкость. Я слышала о таком наркотике… В 201* году он широко разошёлся по рукам молодёжи, как демо-версия будущего сенсационного препарата. Впрочем, ни один из признаков его воздействия в Антоне не проявлялся. Парень был на удивление умён, если не гениален. Часто сидел в углу и кусочками твёрдой извести писал на стенах метро бесконечно длинные цифры, схемы и фигуры, которые я явно не понимала.
Сейчас Антон мешкался и явно не решался чего-то сказать.
Стас присел на корточки недалеко от меня. Увидев мой потерянный взгляд, подмигнул и улыбнулся. Смутившись, я улыбнулась в ответ.
- Химик… - шепнул, наконец, Антон. – Ты помнишь? Избыток Калия сложить с избытком оксида водорода?
Наставник не ответил, но явно задумался.
- Вполне, но тогда на что реагирует сам вирус? Точно не на воду.
- На Санлайт?
«Он точно наркоман» - мелькнуло у меня в голове. Нет, я так не считала. Но подумала об этом, чтобы разрядить атмосферу в моём раздробленном сознании.
Антон прищурился и взглянул на меня исподлобья. Этот взгляд заставил меня стиснуть зубы. Даже стало жутковато.
- Это уже ближе к реальности.
- Химик, может, я один не понимаю, о чём вы двое? – нахмурился Стас.
Капитан глубоко вздохнул.
- Понимаешь… Когда калий, да и любой щелочной металл, вступает в реакцию с водой, то практически моментально воспламеняется. Санлайт был открыт совсем недавно. Он ещё изучается, поэтому вряд ли ты о таком вообще слышал… Его главная особенность в том, что он реагирует на ультрафиолетовое излучение. В том числе, на солнечный свет.
Повисло молчание.
- И что? – отозвался Кирилл.
- А то, что в результате смены среды, возможны изменения в составе и свойствах вещества, - с неким раздражением проговорил Антон. На удивление, его голос прозвучал громко и твёрдо.
Снова повисло молчание.
- Антон хочет сказать, что вирус так среагировал из-за воздействия чего-то, чего в метро не было, - терпеливо объяснил Химик.
- А! Ясно! – усмехнулся Кирилл, - Только натрий-то тут причём?
Стас встал, шагнул к приятелю и дал ему хороший подзатыльник.
- Даже я уже понял! – воскликнул он. – Неважно, забудь про натрий. Сделай паузу – скушай мозг!
Честно говоря, я думала, что мой друг сейчас взбесится. Но нет. Вы заметили? Как часто последнее время не оправдываются мои ожидания!
Парни как по команде начали смеяться. Даже Химик улыбнулся, но тут же стал серьёзным.
- Ну а по сути, Антон ведь прав, - сказал он, - Думаю, вирус имеет здесь, снаружи, какой-то раздражитель. Возможно, всё те же солнечные лучи. Эта теория объясняет всё, кроме заражённых животных в метро. Если только одна из верхних станций не обрушилась. «Машиностроителей» или «Уралмаш». Скорее всего… - Химик задумался о чём-то своём.
Ноги, согнутые до этого момента в коленках, затекли, и я поспешила вылезти из под сиденья. Кстати, зря… Сразу стало понятно, почему здесь так неуловимо пахло смертью.
В автобусе мы были отнюдь не одни. На четырёх сиденьях в передней части салона притихли обугленные тела людей в белых медицинских халатах. Да, это несомненно были люди.
Коленки снова предательски задрожали. Ко мне подошёл Кирилл и усадил на ближайшее сиденье.
- Тихо, зерно демографической надежды России. Не бойся. Представь, что это… ну не знаю… чучела с огорода.
- В том огороде, видимо, были зверские вороны, которые извергали пламя из своих клювов, - как всегда неудачно, попыталась съязвить я.
- Это ещё что! Ты их водителя не видела! Красавчик – глаз не отвести. Вах, - Кирилл раскрыл ладонь у своих губ, - Пэрсик!
- Кил, угомонись. Волчонок, не слушай его. Он либо головой о кресло ударился, либо радиации глотнул. Есть ещё вариант врождённых патологий, но его мы обсуждать не станем, - Химик сидел спиной к окну на переднем сидении. Чей-то труп вяло свесил свою обгоревшую руку с подлокотника и обратил свой безмятежный взгляд на наставника.
Кирилл с усмешкой закатил глаза, но промолчал, глядя куда-то в окно.
- Значит, солнце… - тихо заключил он.
Отчего-то, все замолчали.
В этой тишине я вдруг начала различать чьё-то тяжелое дыхание. Повернувшись, я увидела, что Антон, тоже выбравшийся из под сиденья, сжал свою голову руками, будто она раскалывалась на миллиарды кусочков, которые он так боялся потерять.
- Антон? – тихонько позвала я, - Антон, что с тобой?
Ответа не последовало. К нам подошёл Кирилл.
- Эй, приятель, ты чего? – он положил руку на плечо товарища.
Резко вырвавшись из этого объятия, Антон прошёл несколько метров вперёд и остановился напротив Химика. Оперевшись одной рукой о перила, второй – о руку трупа, он посмотрел прямо в глаза капитану. Простояв так с полминуты, Антон отпрянул от Никиты и, схватившись за голову, присел к стенке, за которой когда-то сидел водитель. Уткнулся головой в колени и начал биться спиной об звонкое железо.
- Почему? – шептал он, - Почему, Химик, ты не говоришь им правду?
Четыре недоумевающих взгляда вцепились в одинокий силуэт капитана.
- Тише, - громко сказал тот, - Антон, тише!
Как не странно, Антон замолчал. Потом резко остановился, поднял голову и насторожился.
- Что значит твоё «тихо»? Говори… - взбунтовался Кирилл. – Говори что за правду ты…
- Кил! Тихо! – приказал Химик и прислушался.
За окном раздался гром, послышался звук капающей на сухой асфальт и крышу автобуса воды.
- Что это? – громко спросил Стас.
- Друг мой, это ж дождь.
Приятели переглянулись.
- Идиот, я не об этом! Послушай, - Стас поднял вверх указательный палец, призывая к тишине, - Что это?
Шипение, скрежет металла. Автобус пошатнулся и накренился.
Я взглянула в окно и замерла: мир словно таял на моих глазах. Металл, резина, стекло – всё шипело, будто кто-то посыпал весь мир шипучкой и плеснул водой.
Окна автобуса покрылись мелкими пузырями, но не спешили таять вслед за простым стеклом. Наверняка, они были покрыты какой-то плёнкой.
- Это не просто дождь. Это кислотный дождь, - заключил Химик.
- И что нам теперь делать? – тихо спросила я.
Повисла очередная пауза.
- Молиться, - Химик приложил ладонь к стеклу, сжал её в кулак и приник головой к запястью.

`ушла работать дальше`

---

Пора умереть

Пора умереть,
И оковы непрочны.
Ты жаждешь свободы? - Иди...
Бесстыдная ложь,
Что тебя так тревожит,
Останется вдруг позади.

Не бойся,
Ты сможешь. Заточен клинок.
Пусть рушится сердце в груди.
Звонок по привычке,
Игра, да и только.
Ты должен простить эти дни.

Пора научиться
Влюбляться лишь в счастье.
И опиум боли...до тла...
Упал твой хрусталик,
Как в матрицу вирус.
И вот наконец-то ОНА...

Пора умереть,
Мысли замерли праздно.
Теперь ты свободен. И впредь...
...Нет зла в этом мире,
Лишь нужно подумать.
Ты видишь? - Пора умереть...

@музыка: на уроке литературы ... так что, старый добрый Тургенев

@настроение: пора умереть

@темы: смерть, чувство

---

вот...заставили сделать кольцо для косплея одного из главнюков Акацки...

узрите..
акрил в самый подходящий момент кончился, поэтому впервые в жизни рискнула покрасить пластику маслом О_О
вот что получилось...

обалдеть здесь

ну и между делом, слепила для Шурупчика гари-потера О_о...
вот оно:

---

Пока я спала...

Габеркоша ‎(20:43):
пРИВЕТ)))
ку!
ку!
буду писать, пока не ответишь!
к
у
-
к
у
-
к
у
-
к
у
бяка...

Габеркоша ‎(20:44):
что не отвечаешь?
а?
я нервничаю!
сильно нервничаю!
очень очень сильно нервничаю!
ты ещё не пришла?
как так?
а может ты спишь?
а?
я ведь не экстрасеннс и не знаю подробностей!

Габеркоша ‎(20:45):
ну почему ты мне не отвечаешь?
а?
а?
на кухне полюбак
жрёшь что-нибудь
ага?
я угадала?

Габеркоша ‎(20:46):
я не понялаа??? меня нет уже 1 мин, а ты ещё не ответила?
а?
не поняла?
а?
я нервничаю!
всё, я обиделась!

Габеркоша ‎(20:47):
ОБИДЕЛАСЬ Я!
поняла?
а?
не слышу?
!
а?
казя блин
нюю...
ррррр.... я зла

Габеркоша ‎(20:48):
ты ведь уже чувствуешь мою злую энергетику?
нет?
ща почувствуешь, когда ветер в твою сторону подует!

Габеркоша ‎(20:49):
ты только окно пошире открой! и всё почувствуешь!
ну!
где ты?

Габеркоша ‎(20:50):
я уже похожа на сумасшедшую??
да?
странно, я себя таковой не ощющаю!
бля... я уже перехожу на мат!
х*ли ты не отвечаешь???
а???
АААаааа!!!!.... не одни нервы не выдержат!!!

Габеркоша ‎(20:51):
всё, я ухожу..

....

.....
.....
видешь, я ушла?
!!!!

Габеркоша ‎(20:52):
ааа... ты уже пришла!

ОМГ)
нее-тян, я тя просто обожаю!))

---

понравилось)))

Совесть-это богатство, а студенты народ бедный.©

---

Gaberkosha... ti cuka Lichnoct' О_о.... ^^

чес слово... меня заставили!..Габеркоша заставила!..
яой яой яой...
не, я не извращенка, я романтик

(с)рисованно, конечно))

@музыка: МТV О_О ))

@настроение: '____' Am I?...OMG...

@темы: безделие, яой, -____- стыд, романтика в аниме, дружба

---

Вот дура! А я боялась... Всем привет! Я вернулась!))

Это было отлично, первоклассно, шедеврально...
Возможно, я даже нашла ЕГО..
а может и нет)

по крайней мере...я полюбила баскетбол.
в следующем году обязательно поеду снова.
жаль, что некоторых ребят уже скорее всего не будет..

они здоровские!
всех блин вконтакте найду и добавлю

---

Рейс перенесли на 21:00...
Ужас... Спала часа 4 всего...
Поэтому глаза заспанные, я вся такая красавица ненакрашенная с синяками под глазами..
С замиранием сердца узнаю в себе симбернара.
Пишу от Кости (который дядя)...
посижу здесь до вечера, потом в аэропорт...
Может быть увижусь с Коськой (который мой малыш)
Ну и всё...
до связи)
пожелайте мне удачи

---

Ненавижу долгие прощания *натянула маску счастья*
Ненавижу...

---

Ну всё... завтра (точнее уже сегодня) вылетаем...
Прямой рейс на 14:40 до Симферополя.
Если не вернусь (а меня эта мысль не покидает с момента как я узнала о поездке), значит либо упал самолёт, либо нас порвали на британский флаг украинские хохлы...))
в общем, весёлая будет поездка..

буду по вам скучать...
По вам ОБОИМ....
Малыш, я тебя безумно сильно люблю. Если получится (т.е. если я вообще долечу >_<, то напишу/позвоню/пошлю письмо по E-mail...
В общем, любое, что получится...
Ню...
Габеркош, тебе тоже сообщу обязательно))

Ну всё...
Эх...завещание новое не составила... да и пофиг.
В общем:
Синюю гитару - Коське
эмм...что у меня ещё-то есть...
Камеру - Юльче...(простите, родные, знаю что она дорогая, но вы её мне подарили )
А больше у меня никого и нету...
Люблю вас)
Ребята, которые мне близки стали: Лясандра, Влад, Сашка... даже Ксюша. Наташка, Леська)
Я на вас тоже если что буду оттуда сверху смотреть))
радоваться)
Если мне крылья дадут. Что врятли. Волки вообще не летают О_О

Так. Всё.
Всем огромное АУУУУУУУ!

Надеюсь вернуться и написать в новой записи сверху:
"Вот дура. А я боялась! Всем привет! Я вернулась!!!"

пока-пока
чмоки-чмоки
ню-ню-ню
бу-ха-ха
гому-гому-Ня
дооо
гритабл
боже геерман
о май гаребл
ОМГ
грифом в зубы, декой в попу
потому что мы кто???-НЕУДААААЧНИКИ
(ещё раз) чмоки-чмоки
*подкрадывается и нежно обнимает*
Бака-БАка-БАКа-БАКА!!!
от суучка краашена...)
и всё такое...